Международная обсерватория "Адвокаты в опасности" (OIAD) объявила, что Беларусь станет фокусом к Международному дню юристов в опасности 2025 года. В связи с этим прошло множество различных мероприятий, встреч, обсуждений в международных и национальных адвокатских образованиях. Одна из адвокаток, лишенных права на профессию в Беларуси, защищавшая множество клиентов по политическим делам и постоянный автор нашего сайта Наталья Мацкевич в рамках мероприятий, посвященных Международному дню юристов в опасности, по приглашению французской адвокатуры посетила заседание Совета адвокатур Франции, где познакомилась с некоторыми вопросами устройства французской адвокатуры и рассказала о преследовании адвокатов в Беларуси. Мы попросили Наталью поделиться своими впечатлениями.

В 2023 году Union Internationale des Avocats - международная ассоциация адвокатур начала проводить выставку «Faces of Courage», где в том числе выставлялась моя фотография. И в продолжение такого рода мероприятий для привлечения внимания к проблемам преследования адвокатов в этом году меня пригласили на расширение заседание Совета адвокатур Франции в честь этого дня.

Она занимается связями со многими адвокатурами со всех континентов, заключает соглашения, подписывает письма, делает заявления о солидарности, то есть всячески себя показывает, создает связи с другими адвокатурами и международными организациями. И в Парижской коллегии адвокатов тоже есть такая комиссия, со своей повесткой и своими вопросами. Молодой беларусской адвокатуре будущего будет наверное сложно сразу бросить множество сил и ресурсов на международные отношения, но это очень важно. Я думаю, что если рассуждать практически, то работа такой комиссии очень дорого стоит. Надо поехать, встретиться, поработать. В комиссии есть секретарь, который организовывает ее работу. Я как раз была на расширенном заседании Совета адвокатур и комиссии по международным отношениям.

Мое внимание привлекло использование системы страхования адвокатской деятельности, которую французские адвокаты считают очень эффективной. Все ошибки адвоката, преднамеренные или непреднамеренные не проходят через дисциплинарную комиссию. У нас есть убеждение, что дисциплинарная функция коллегии адвокатов еще вроде как и защищает интересы клиента. Если адвокат что-то пропустил, некачественно отработал и так далее, то надо его наказать. И как бы этим защищен клиент. А во Франции совершенно другие подходы. Дисциплинарная комиссия рассматривает только этические вопросы: разглашение адвокатской тайны, конфликт интересов, поведение. Только деонтология. У нас считается, что добросовестное выполнение адвокатом своих обязанностей является частью этических норм, а у них это разделяется.
Мне такой подход кажется разумным, он защищает адвокатов. Любой профессионал может ошибиться. Но если эта ошибка кому-то причиняет ущерб, то это решается путем возмещения ущерба, а не путем наказания адвоката. Есть страховая компания, которая даже не сама концентрирует фонды, а концентрирует разбирательство и обращается в другие страховые компании, которые имеют большие фонды и большую капитализацию. Это связующая компания, куда уплачиваются деньги из взносов адвокатов. Я детально этого не знаю, но во взнос адвокатов входит и страховка. Она является обязательной.

Да, как и клиент. Клиент в случае проблем может обратиться к адвокату, например, когда нарушен срок подачи жалобы. Адвокат сам может это все передать в страховую – платите. Можно напрямую обращаться в страховую компания, как страховой случай. При этом страховая компания проводит разбирательство. На клиента возлагается достаточно большое бремя, чтобы показать, что адвокат что-то не дочитал или что-то не доделал, и это повлекло причинение ущерба клиенту. К моему удивлению, эти вопросы отдаются на откуп страховой компании. То есть, человек сам должен показать, в чем его потери. Любое решение страховой, например, если не устраивает сумма или полученный отказ, то человек просто идет в суд, где уже разбирается все в судебном заседании. Это отдельный бизнес, есть отдельные адвокаты, которые этим занимаются.

Да, мне вот тоже казалось, что такую оценку должны давать сами адвокаты, сама корпорация, но вот нет. С другой стороны, получается, что это нейкое третейское урегулирования. Тем более, что окончательное решение, если клиент не удовлетворен, остается за судом.

Вот, кстати, да. В обратном случае есть риск, что клиент никогда своего не получит. Конечно, сложно представить себе такое уж большое и совершенно недобросовестное поведение адвоката. Но это и вопрос национальной культуры, в том числе и правовой. Например, вот такой человек, как я, с моим отношением к дедлайнам и обязанностям у них называется «психически строгий человек», и, мне говорили, что во Франции это не считается хорошим качеством. И свои нервы тратишь, и нервы окружающих людей. Все должно быть легче. Но тем не менее, почему я думаю, что качество профессионалов там является очень серьезным: кроме того, что они работают в свободной атмосфере, правовая система работает нормально, и они могут достигать успеха, у них достаточно серьезный отбор в профессию.

Да, видимо тут должен быть баланс – с одной стороны клиенты имеют соблазн любой проигрыш дела «спихнуть» на некачественную работу адвоката, с другой стороны, адвокат вроде как и прямо не затрагивается последствиями своих нарушений. Однако, в страховой системе клиент будет связан тем, что ему необходимо обосновать недобросовестность действий адвоката и ущерб от этого. В то же время, качество работы адвоката не должно обеспечиваться наказаниями.

Мне кажется, что, во-первых, самое значимое – это строгая процедура входа в профессию. А во-вторых – конкуренция, капитализм. Во Франции, например, адвокатов много, и всегда клиент может уйти к другому. Качество обеспечивается не разбором в дисциплинарной комиссии, а именно здоровой конкурентной средой. И я поддерживаю такой подход. Если мы будем разбирать на дисциплинарной комиссии вопросы надлежащего качества, то это превратится в тоталитаризм. Ущерб от действий – страховая компания, нарушение этических правил – дисциплинарная комиссия.
Но я хочу еще вот о чем сказать – то, что происходит в суде, это ответственность суда, по большому счету. И вовсе не адвокатуры. Пришел, например, адвокат, нетрезвый в суд – его отстраняет суд, проявил неуважение к суду – у суда есть возможность реагировать. И может эти вопросы оперативно разрешать, а не жаловаться в коллегию адвокатов через полтора года: «Смотрите, вот нарушила этику в суде». Коллегия не должна превращаться в орган, который надзирает за адвокатами, мол, правильно ли адвокат написал жалобу или выбрал правовую позицию. Честно говоря, такого не было и в беларусской адвокатуре, если не брать всем известные ситуации, когда целенаправленно убирали адвокатов и профессии в последние годы.

Я хочу подчернуть, что очень важно изучать опыт не только тех адвокатур, кто из советских пришли к постсоветским, но и опыт совсем других, устоявшихся адвокатур. Понятно, что мы не все можем перенять, как минимум, из-за разного материального положения. Знаете, во Франции, мне говорили, существует такой закон, что те деньги, не говорары, а деньги по сделкам, которые проходят через адвоката, например, купля-продажа дома или суммы, которые присуждены в пользу одной из сторон, не сразу поступают адресату, а должны полежать 3-4 недели на специальном счету, проценты с которого принадлежат адвокатуре. Это облегчает бремя взносов адвокатов, позволяет, в том числе, содержать школы, комиссии.

В целом, мероприятие было посвящено проблемам адвокатов, подвергающихся преследованию. Кстати, что интересно – очень мало кто говорил по-английский. Второе, что хочется отметить – конечно, чем дальше от Беларуси, тем меньше понимания контекста. Когда объясняешь, в ответ на вопрос «что мы можем для вас сделать», что освобождение политзаключенных адвокатов фактически зависит от Лукашенко, то есть от одной фигуры, которая может этот вопрос решить, то они не могут понять, как мы допустили, что он один такое провернул. Хороший вопрос.
В целом, адвокаты проявляют эмпатию, интересуются, чем могут помочь. Понятно, что возможности что-либо изменить сильно ограничены: продолжать писать письма, вступать в коммуникации с теми, кто имеет вес и влияние, требовать если освобождения, прекращения состояния инкоммуникадо Максима Знака. Также мы проговорили о сотрудничестве с адвокатами в изгнании. В целом, надо понимать, что даже если рассказывать, сколько адвокатов находится в заключении, сколько изгнано из профессии, то это не значит, что люди будут понимать весь контекст, почему так происходит и чем обусловлено. Те же Спецдокладчики по Беларуси или группа независимых экспертов ООН знают и понимают проблемы, но как только шаг в сторону – скорее всего, будет очень мало знания контекста. Логично, что все мы люди и не должны жить проблемами других. И вот хотя бы такими мероприятиями и встречами проблемы подсвечиваются.
Это заседание было посвящего дню юристов под угрозой, и на нем еще присутствовали сестра и дочь адвокатки, кажется, из Туниса, по которой как раз 24 января должен быть приговор. Была еще сестра афганской адвокатки.

Да, точно. Мне показалось, что вот это вот самоуправление у них реальное, не для показухи они собрались, чтобы было заседание комиссии. Это была очень органичная вещь – свои вопросы обсуждать, решать. Во всяком случае те, кого я видела, они были очень заинтересованы в своей деятельности, в общении, в обсуждении проблем и вопросов. Похоже было на то, что это часть работы – поддержание самоуправления, поддержка корпорации, быть видимыми, быть узнаваемыми. Нет никакого формализма, все от своего внутреннего устремления.