Мы считаем важным обозначить, какое именно мероприятие продвигается в соцсетях БРКА как пример сосредоточия юридической мысли и передовых практик. Ведь, публикуя посты, в которых объявляется об участии председателя адвокатуры, ожидается, что это участие будет продуктивным и направленным на развитие основных задач юридической профессии – собственно, на защиту прав граждан, права и его механизмов. Однако, если посмотреть на то, как выглядела программа – и какие мнения озвучивали российские участники, появляется сомнение в юридической составляющей мероприятия.

Будем объективными – было много секций, которые, действительно, затрагивают очень интересные темы, однако есть огромная оборотная сторона, которая просто уничтожает потенциальную пользу и вполне может служить определенным знаком сопричастности к чему-то антиправовому. Внимания заслуживают в основном две секции, в рамках которых проводились обсуждения. И если одна из них, «Международное право в меняющемся мире», наводит на вопрос, чем же помогут подобные обсуждения стране, где нарушения международного права уже стали частью политической привычки, то вторая, «Время героев – право героев» сомнений не оставляет: перед нами попытка легализировать «СВО» (военную агрессию против суверенной Украины), внушить аудитории страх перед «неонацизмом киевского режима», опровергнуть распад СССР и нормализировать убийства в защиту «традиционных ценностей».

Не обошлось и без столь любимого в российских кругах новояза. Не санкции за нарушение границ суверенного государства, а «инструментализация западной судебной системы в целях проведения силовой экономической политики». Не защита государством своих границ, а «попытка Киева оспорить принадлежность Крыма». Не «международный порядок, основанный на правилах» (RBIO), а способ «подорвать международный правопорядок, сформированный по итогам исторической Победы над нацизмом».

Приведем несколько примеров мероприятий, прошедших в рамках форума, и показавших, в какой правовой пропасти находится российское право. Думаем, каждый читатель сможет дать свою оценку, насколько адекватно продвигать эту пропасть под видом прогрессивного и «международного» мероприятия на беларусскую адвокатскую аудиторию, поддерживать эти идеи своим присутствием и строить какое-то общее будущее с тем, что предлагается на этом форуме.

«К сожалению, монархия была очень либеральной и, я бы сказал, излишне благородной. Если мы посмотрим, как были наказаны декабристы за свой мятеж… С одной стороны, вызывает большое уважение к самодержцу, с другой стороны, наверное, иллюстрирует определенную слабость его и политического режима», — заявил министр юстиции РФ Константин Чуйченко на сессии «Правовые идеи декабристов: pro et contra»

Российские чиновники, отвечающие за юриспруденцию в стране на 140 миллионов населения, не нашли ничего лучше, как провести час, обсуждая иноагентскую натуру исторических личностей, от «антироссийского» публициста Герцена, до «генетически» подверженных европейскому влиянию рода Романовых. При этом, в ходе раздела форума «Уроки истории» никто не осмелился переосмыслить восстание большевиков, сделавшее из зажиточного населения врагов народа, или сталинские репрессии, затронувшие более пяти миллионов советских граждан. Ведь это гораздо более свежая рана, чем декабристы, да и непонятно, как русскому юристу критиковать советскую власть, если фигура Сталина на государственном уровне называется «спорной», а не «преступной».

Тема с «иностранным вмешательством» продолжается тем же министром юстиции утверждением, что укрепление государства должно стоять выше не только гражданских прав, но и верховенства закона.

Комментарии в ситуации, где государство ставится выше верховенства права, излишни. «Иногда не до законов» - и снова знакомые тренды «передовой» юридической мысли.

Для большей иллюстрации того, как выглядят сессии, приведем перечень выступающих в блоке «Институт иностранного агента. Мировой опыт». Откровенно нелепо в рамках юридического форума видеть титул «пранк-журналист». Очевидно, авторы программы пытались хоть как-то добавить «солидности» российских пранкеров-провокаторов для выступления на юридическом мероприятии, выполняющих такую же пропагандистскую функцию в политике Кремля, как и Симонян и ее Russia Today. Когда в тренде принцим «чем омерзительнее – тем лучше», то подобные кадры неотвратимо появляются на площадке, влияющей на развитие права в России.

В том числе, российские юристы позволяют себе уничижительные реплики в адрес правозащитной деятельности, а именно: «правозащитной тематики» как «инструмента продвижения спорных концепций». Действительно, учитывая высказывания министра о вторичности верховенства права, не стоит ожидать, что концепция прав человека для юристов форума станет чем-то кроме «спорной концепции». В программе отмечается, что «права и свободы человека перестают выполнять свою объединяющую функцию ориентира на подлинное всеобщее и превращаются утрачивающей гегемонию западной цивилизацией в сегрегационный, разъединяющий инструмент обеспечения превосходства частного над универсальным».

И как бы в подтверждение своей позиции относительно репрессивности страшной концепции прав человека по отношению к несчастному российскому государству, юристы попросили поделиться передовым опытом охраны прав и свобод граждан, естественно, представителей юридической системы Талибана.

Второй день форума обозначился схожими нарративами: эксперты обсудили «юридическую агрессию Запада против России». Причем, в подводке даже сослались на Устав ООН: «Агрессия в международном праве уже долгое время определяется как «применение вооруженной силы государством против суверенитета, территориальной неприкосновенности или политической независимости другого государства, или каким-либо другим образом, несовместимым с Уставом ООН». Российские юристы говорят о юридической агрессии со стороны «коллективного Запада» в сторону России (которая, конечно, никакой агрессии ни к кому никогда не проявляла) путем «злоупотребления правом», международными арбитражами и экономическим давлением.

«Российская Федерация … в условиях СВО сталкивается с необходимостью решать задачи по защите информационного пространства от недобросовестной пропаганды, фейков и донесения позиции России до граждан иных государств».

На секции «Защита суверенитета — основа развития и безопасности» заместитель председателя Госдумы Ирина Яровая представила государственный взгляд на суверенитет как на высшую ценность и одновременно — эксклюзивное право, дозволенное не всем. По словам Яровой, суверенитет России «обеспечивается благодаря абсолютной поддержке обществом национально ориентированного руководства страны». Поддержка, подчеркнула она, позволяет президенту, правительству и законодателям «эффективно защищать интересы государства».

На форуме тезис о «суверенитете как привилегии» звучал как идеологическая формула: высшая ценность государства обеспечивается не разделением властей, не независимостью институтов, а личной мудростью и народным единомыслием. В такой конструкции демократические механизмы оказываются вторичными, а правовая система — обслуживающей структурой.

На сессии «Эмбрион человека: кто или что?» прозвучали тезисы, обозначившие новый вектор в правовом (правовом же?) подходе к началу человеческой жизни.

Руководитель Исследовательского центра частного права имени С.С. Алексеева при президенте РФ Лидия Михеева заявила: «Мы как цивилисты, как юристы давно и уверенно знаем и преподаем: in vitro, все, что существует в формате in vitro, что отделено от тела, можно рассматривать как вещь <...> Но вещи и иное имущество бывают с различной оборотоспособностью».

Вопросы статуса эмбриона звучали и на других площадках форума. Игуменья Ксения (напомним, мероприятие юридическое) сообщила, что в утвержденный российским правительством в апреле Толковый словарь государственного языка включено определение слова «жизнь» как периода бытия человека, начинающегося с зачатия для «противостояния абортам». Она указала на необходимость изменения законодательства — вплоть до Конституции. «Вот если мы такую фразу внесем в наше законодательство, то, наверное, в итоге мы сможем подкорректировать ту ситуацию, которая сейчас у нас складывается с искусственным прерыванием беременности». В поддержку чего высказался и юрист-конституционалист Андрей Клишас.

Собственно, на этом небольшом примере можно подчеркнуть общий тренд регулирования всех и вся, полной нормативизации всевозможных концептов, вплоть до любви. Именно такое предложение прозвучало с трибун форума – из уст представительницы МИДа РФ Марии Захаровой (главе российского МИДа принадлежат выражения типа «Зеленский их [Запада] сукин сын», «в прибалтийских государствах продолжает набирать обороты неонацистская вакханалия» и пр.) Захарова предложила включить слово «любовь» в указ Путина по сохранению и укреплению «традиционных российских духовно-нравственных ценностей». «Слово было у Бога. И слово было Бог. И в этом же самом Евангелии чуть дальше: Бог есть любовь. Значит, слово и смысл — это и есть любовь. Вот вам точка опоры. И попробуйте найти хоть кого-нибудь, кто бы отрицал любовь как истинную ценность. И мне очень хочется… Вы не поверите, если прочитаете указ, в котором перечислены традиционные ценности, — там нет „любви“. Давайте сделаем так, чтобы она там появилась».

На сессии, где участвовали Владимир Соловьев, одиозный российский пропагандист, а также Министр юстиции России и ректор СПбГУ Николай Кропачёв, последний не стал утруждать себя объяснениями традиционных ценностей — он просто принес тот самый «толковый словарь», где аккуратно прописаны «традиционные российские духовно-нравственные ценности» — в лучших традициях позитивизма.

В это же время Владимир Соловьев иронично заявил, что язык операторов БПЛА — в том виде, в каком он звучит, в толковом словаре не отразить, однако, по его словам, «эта терминология уже вовсю используется в нормативных документах Министерства обороны». При этом он предложил юристам задуматься, как «не подставить» военных под нарушение нормативных актов, на что Корпачев, еще пять минут назад презентовавший толковый словарь, покивал головой. Сам Кропачёв не упустил шанс заявить, что русский язык помогает «побеждать», отмечая при этом, что команда на русском с матом звучит короче и эффективнее, чем команды на английском или французском. И всё это — на основе «результатов исследований», которые, к сожалению, никто не видел и не проверял.

В ходе обсуждений «традиционных ценностей» между министром юстиции и Соловьевым завязался диалог, который больше напоминает разговоры за гаражами, чем публичную дискуссию на правовом мероприятии. Министр юстиции Константин Чуйченко и телеведущий Владимир Соловьёв провели импровизированный мастер-класс по уличной этике.

— Что вы будете делать, если вы едете в метро с женой или с дочерью и какой-то негодяй начнет оскорблять вашего близкого человека? По закону вы должны, вероятно, сделать ему замечание, можно еще вызвать милицию, — сказал Чуйченко. — Но как быть с тем, что он уже оскорбил, дело сделано.

— Дождаться милицию и показать, как надо стрелять? — уточнил Соловьев. — Нет, я лучше сам.

— Ну, мне кажется, что любой нормальный мужчина должен сделать то, что должен в этой обстановке, — согласился Чуйченко с «убийственной» позицией собеседника.

После чего привёл «почти хрестоматийный случай»: мужчина убивает насильника своей дочери и получает восемь или десять лет. На основании этого эпизода Чуйченко предложил ввести новое основание для освобождения от уголовной ответственности — «за защиту нравственных ценностей». «Когда заходили националисты в Курск и многие местные жители защищали своих близких, свое имущество, — естественно, убивали. Ни у кого же не возникает вопроса, насколько правомерно они убивали. Почему в обычной ситуации такие вопросы возникают и тем самым возникает противоречие права и морали? Мораль должна быть воплощена в праве, и право должно быть глубоко морально».

Формулировки, прозвучавшие на официальной площадке международного юридического форума, продемонстрировали, насколько легко в России сегодня граница между «моралью» и правом подменяется риторикой «своих» и «чужих». Право как инструмент государства уступает место идее «естественного насилия» — когда силовое решение преподносится не как преступление, а как добродетель. Интересно, этот ли опыт приехали получать беларусские адвокаты?

Полуторачасовое выступление кинорежиссёра Никиты Михалкова под названием «Бесогон и право 2.0» стало своеобразным финальным аккордом юридического форума. Свое выступление Михалков начал с признания: «Неловко себя чувствую на форуме Министерства юстиции», — сказал он, уточнив, что не вполне соответствует духу этого мероприятия. Затем свет в зале погас, и на экране заиграли 45 драматичных минут с отрывками из его авторской программы «Бесогон» за последние несколько лет. Михалков поделился, что особо гордится признанием «иноагентами» писателя Бориса Акунина, активистки Марии Андреевой, движения за возвращение российских солдат с войны «Путь домой». Также он причислил к своим заслугам запрет Форума свободной России, ликвидацию ЛГБТ-движения, а также введение закона о спецсчетах для «иноагентов». Под аплодисменты зрителям раздали по рюмке фирменного самогона «Бесогон», а Михалков поднял тост: «За победу». Победу чего над чем — осталось за кадром. Но если верить содержанию сессии, речь идет явно не о верховенстве права, но о торжестве доносительства, цензуры и языка ненависти — с обрядом очищения через крепкий алкоголь.

Советник президента Антон Кобяков заявил, что Советский Союз «юридически где-то существует». По его словам, такое мнение якобы разделяют и западные специалисты по конституционному праву — из Франции, США и других стран.

В качестве основания Кобяков привел якобы «нарушение процедуры» при подписании Беловежских соглашений. Однако попытка Кобякова сделать аргумент о «неправовой» процедуре роспуска СССР является присущей российской традиции подменой фактов.

Юридически распад СССР был оформлен не в Беловежской пуще, а 21 декабря 1991 года в Алматы, когда одиннадцать из двенадцати союзных республик (все, кроме Грузии) подписали Алма-Атинскую декларацию и протокол к Беловежским соглашениям. Таким образом, роспуск СССР стал решением большинства участников первоначального договора 1922 года, что прямо соответствует статье 54(b) Венской конвенции о праве международных договоров 1969 — договор может быть прекращен в любое время по взаимному согласию сторон. Попытки реанимировать юридический статус Союза, давно ушедшего в историю, — ни что иное как политическая спекуляция, призванная подогнать международное право под геополитические амбиции. И если принять такую логику, то и Великое княжество Литовское тоже можно считать «где-то существующим».

Председатель Конституционного суда РФ Валерий Зорькин выступил с лекцией под названием «Коррупция — угроза цивилизации права», в ходе которой было замечено, что коррупция неискоренима. «Не берусь утверждать, что коррупция гнездится в ДНК человека. Но убежден, что перед нами — повсеместное и, судя по всему, неистребимое явление», — заявил Зорькин. Для наглядности он сравнил коррупцию с инопланетными эмбрионами из научной фантастики, которые «проникают в тело землян, вызревают там и потом разрывают человеческие тела изнутри». Виновником этого правового кошмара, по мнению главы Конституционного суда, является вовсе не государственные элиты или недостаточная прозрачность институтов государственной власти, дозволяющая бесконтрольную растрату госбюджета, а современное потребительское общество, живущее под девизом «бери от жизни всё». При этом вопрос, какую роль в распространении коррупции играет само государство, остался за рамками лекции председателя КС России.

На сессии «Все флаги в гости к нам? Правовые вызовы миграционного регулирования» председатель Следственного комитета России Александр Бастрыкин неожиданно прервал обсуждение: его внимание отвлекли вошедшие в зал участники форума (кришнаиты). Бастрыкин отреагировал иронично: «Это что, мигранты? Ну они мигранты, да? Это что, протестная акция? Россия будет свободной», — произнес он со смехом. Фраза, используемая в качестве протестного лозунга, прозвучала издевательски и вызвала оживление в зале, но с точки зрения роли в обсуждении оттолкнула разговор от предмета к неуместной демонстрации позиций.

Далее разговор коснулся школ и интеграции детей мигрантов. Руководитель Рособрнадзора Анзор Музаев посетовал на «незащищенность школ» от учеников, не владеющих русским языком. По его словам, это приводит к конфликтам между детьми:«Если мигрантов меньше в классе — их буллят. Если больше — буллят наших».
Бастрыкин уточнил: «Скажите, пожалуйста, а есть примеры, когда русские буллинговали приезжих?» — на что получил ответ: «В интернете есть». «Ну слава богу, хоть где-то есть», — отреагировал председатель СК, снова с усмешкой.

Фраза, построенная как наблюдение за «естественной» реакцией школьной среды, прозвучала без какого-либо указания на необходимость решения вопроса издевательств через равенство или интеграцию — скорее, как констатация факта. В очередной раз дискуссия вернулась к полуироничному, обесценивающему тону, превратив блок, призванный осветить правовые вызовы в жизни мигрантов, в череду анекдотичных реплик, стереотипов и подколок.

21 мая 2025 года на площадке XIII Петербургского международного юридического форума наконец состоялась сессия «Независимость адвокатуры», участие в которой продвигалось в соцсетях беларусской адвокатуры. Примечательно, что выступившие спикеры подтвердили, что права российских адвокатов продолжают регулярно нарушать, например, невозможностью попасть в СИЗО к клиенту из-за действий должностных лиц, проведением в отношении защитников оперативно-розыскных мероприятий в виде обысков или вызова на допрос в связи с осуществлением профессиональной деятельности. Однако, напрямую заявить о нарушениях фундаментального принципа независимости адвокатуры спикеры все же не отважились. Было решено в качестве основной проблемы назвать отсутствие установленной ответственности за фактическое воспрепятствование деятельности по оказанию юрпомощи гражданам.

Поэтому в Федеральной палате адвокатов (ФПА) РФ разработана поправка в Уголовный кодекс – об отдельном составе преступления в виде нарушения права на получение квалифицированной юрпомощи. Было сказано, что ФПА ожидает для этого законопроекта «поддержки от Минюста».

Не обошлось и без «новаций» в сфере адвокатской деятельности. Так, первый вице-президент ФПА Толкачев много внимания уделил «этической составляющей» квалифицированной юрпомощи. По его мнению, в Закон об адвокатуре должно быть включено содержащееся в Кодексе профессиональной этики адвоката положение о том, что для адвоката закон и нравственность выше воли доверителя.

Остановимся на этом моменте поподробнее. Формулировка, на первый взгляд, благородная. Но в условиях авторитарной системы — она не просто ошибочна, она вредна и опасна как для независимости адвокатуры, так и для права на защиту как основополагающего права человека. Под «законом и нравственностью» в авторитарном государстве всегда будет подразумеваться то, что законодатель (в идеальной системе разделения властей это парламент, действующий относительно независимо) считает нравственным: лояльность и удобство для режима. Когда адвокат ставит эту «нравственность» выше воли доверителя, он становится проводником государственной политики, он уже не защищает человека, а выбирает, достоин ли доверитель защиты в глазах власти.

Мы уже наблюдали нечто похожее в Беларуси, когда адвокаты отказываются брать дела политзаключенных не потому, что не верят в правоту клиента или потому что не являются приверженцами прав человека, а потому что боятся потерять лицензию за защиту «ненравственности», за противостояние закону, установленному репрессивным режимом. Говоря прямо и резко, отказываясь от дела в такой ситуации защитник делает работу обвинения, построенного на нелегитимном и неправовом регулировании, легче.

В таких условиях предложение «ставить нравственность выше воли клиента» — это не про высокую моральность, а про способ институционализировать страх, закрепить право адвоката отступиться от «неудобного» дела.

По мнению Генри Резника, Председателя Комиссии Совета ФПА по защите прав адвокатов, к принятию новых этических стандартов следует подходить очень осторожно: стандарт как документ, обязательный для применения адвокатами, должен содержать минимальные требования, а нюансы профессионального поведения могут быть охвачены только рекомендациями. Резник заметил, что право на защиту не может быть ограничено даже в условиях чрезвычайного положения, поэтому адвокатура должна всегда действовать согласно принципу независимости.

Итого, несмотря на несмелые заявления о том, «что в настоящее время нет никаких угроз независимости адвокатуры», хоть и «есть вечные проблемы», сессия, поясвященная независимости адвокатского института оказалось наименее абсурдной. Особенно если вспомнить Михалкова с его «бесогоном», призрак СССР или ксенофобию главы следственного комитета России.

Участие белорусских адвокатов в Петербургском юридическом форуме 2025 года вызывает больше вопросов, чем гордости. Подавалось это как пример международного профессионального обмена, однако реальная содержательная польза от такого участия остается сомнительной. Как мы указали в начале, по факту форума не наблюдается какого-либо аналитического осмысления произошедшего или указания на опыт, который беларусская адвокатура собирается перенять. Может, оно и к лучшему – ведь большая часть мероприятия прошла не под повесткой права, а (по крайней мере, у редакции Права на Защиту) схватившись за голову от абсурдности заявлений с площадки российской юридической мысли.

Программа форума, а также высказывания российских спикеров, скорее, подрывали базовые принципы правовой защиты и прав человека, нежели способствовали их развитию. В таких условиях участие белорусских юристов без четкого осмысления и публичной позиции может выглядеть как невольное сотрудничество с авторитарной риторикой, а не вклад в защиту гражданских свобод.

К сожалению, мы не раз говорили о том, что БРКА не выполняет свою функцию по защите прав адвокатов и не говорит об отсутствии независимости профессии, а соответственно, о подрыве самой сути права на защиту и справедливого судебного разбирательства. Если бы Белорусская республиканская коллегия адвокатов хотела действительно служить интересам своих граждан и укреплять правовое государство, ей стоило бы задать себе вопрос — насколько оправдано участие в мероприятиях, где главенствуют посылы, противоречащие верховенству права и унижающие человеческое достоинство.